На деле, восточно-украинская «Зарница» не играет ключевой роли. Мы делаем политические выводы о перспективах урегулирования украинского конфликта, исходя не из того, находится ли на Восточной Украине какой-то конкретный человек. Установление такого факта меняет немногое. А ключевой вопрос — с точки зрения российского воздействия на ситуацию — в том, что Россия не признает легитимность киевской власти.

Если — с точки зрения официальной России — Украины, по сути, не существует как государства (предыдущее государство разрушилось, а новое не создалось), в восточных регионах может происходить все, что угодно. Например, самоорганизация людей — с участием или без участия России.

Да, между Россией и Украиной идут переговоры на уровне министров, но их статус неясен.

В этой ситуации попытка Запада уличить в чем-то Россию неконструктивна. Даже если будут представлены неопровержимые доказательства присутствия на Востоке россиян, Запад может получить ответ в духе довольно резких заявлений. Мол, ну и что? Это просто люди помогают местным жителям соорганизоваться. Как вариант — помогают безопасно провести референдум.

Но, повторюсь, момент угадывания, кто именно находится на территории Восточной Украины, стоит даже не на втором, а на десятом месте. А на первом месте стоит политическое урегулирование-то, как оно осуществляется, или не осуществляется. Это значительно важнее, чем фиксация подозрений.

Если завтра, — или через несколько дней, — с российской стороны прозвучит четкий сигнал, что Москва признает киевское правительство, и признает результаты майских выборов (которые сейчас для России — непонятное мероприятие, статус которого размывается заявлениями Виктора Януковича), ситуация кардинально изменится. Думаю, в этом случае у украинской власти хватит политического ресурса, чтобы выйти на людей на Востоке, которые сейчас пытаются играть заглавную роль. Поговорить с ними и принять решение. В этом случае (признания Москвой киевских властей) жители Восточной Украины поймут, что никаких альтернативных вариантов, кроме диалога с Киевом, у них нет.

Но при той российской политике, которую мы наблюдаем сегодня, у Востока — миллион альтернативных вариантов. И для того, чтобы идти на серьезные переговоры с киевской властью, выходить на решение о проведении референдума или об участии в президентских выборах, резонов у Востока нет.

Наоборот, российская политика убеждает Восточную Украину, что стоит еще какое-то время набивать себе цену, демонстрировать, что у Левобережной Украины есть самостоятельный потенциал.

Основной процесс идет именно в сфере поиска легитимных центров власти, чтобы понять, с кем и по какому поводу мы можем разговаривать. Все остальное — любопытно на уровне обывателя и шпионских романов, но не более того.